К Небу!
(притча)

Глубоко под землёй – лопатой не докопаться – лежит большое пребольшое озеро. Если бы можно было проплыть на вёсельной лодке вдоль берегов того озера, понадобились бы день и ночь, и ещё день и ночь, и, пожалуй, ещё день. Но по озеру не плавали лодки – берега его были пустынны. И волны не пробегали по озеру – весёлый ветер не гулял над его просторами. И не искрились всеми цветами радуги воды озера – лучи солнца, луны и звёзд никогда не сияли над озером. Здесь не было ни дня ни ночи, ни весны ни зимы, ни людей ни птиц. Озеро не жило, не радовалось, не любило – оно томилось и страдало в темноте и тесноте твердейшего гранита. И великая тайна, как зародилось в том озере желание искать свет и волю! Оно напряглось и послало вверх тысячи своих посланников – тонких, острых, смелых холодных и горячих струй. Они со рвением стали выискивать в граните щели, и некоторые струи находили их и с большим усилием пробирались по ним, но не все эти извилистые ходы вели вверх. Щели и проходы крутили струи туда и сюда, иногда возвращая в озеро, а иногда кидая в какие-то полости без выходов, и струи там замирали навсегда. Одна из струй, наконец, прошла гранит и ощутила вокруг себя нечто помягче. Выше, выше, выше, и вдруг… Струя вылетела, словно птица, из земли, и, ослеплённая солнечным золотым светом и оглушённая свистом ветра, упала на землю, распластав воду, как крылья, и глубоко дыша всей грудью. И ветер улыбнулся: «Родник!» Бывшая струя, ничего не понимая, повела на него голубыми глазами, и ветер, всё так же улыбаясь, пояснил: «Ты – родник»,- и улетел куда-то. Родник осмотрелся вокруг: здесь были прошлогодние коричнево-ржавые листья, и зелёноватые в фиолетовых брызгах камешки, и ноздреватый серый подтаивающий снег. Родник всё это пощупал, оглядел, лизнул. Потом задрал голову – вверху между корявых мокрых голых ветвей дуба было что-то такое красивое, голубое-голубое, бескрайнее и настолько полнящееся светом и волей, что родник сразу понял: «Мне нужно туда!» Внизу, под землёй, заволновалось озеро, с которым родник оставался связанным струёй воды, и подтвердило: «Ищи, ищи путь туда, к бесконечному свету и воле!» И родник рванулся, было, вперёд, но стукнулся лбом о стену. «Ага,- понял родник,- здесь яма». И долго ему пришлось наполнять яму собой, расти, расти, так что и свет над головой начал меркнуть. Родник испугался, но в наступившей ночи заблестели разноцветные звёзды, а потом поднялась над деревьями серебряная луна, и родник успокоился и продолжил свою работу. К утру он уже достиг края ямы и перешагнул через него, и, выискивая возможность течь, двинулся сам не зная куда. Он понял: «Если я теку, значит, всё нормально, а остановлюсь, стану болотом, как эта полузамёрзшая лужа». Родник смело преодолел плоскую лужу, обошёл гнилые пни и какие-то хмурые бугры. На лесной опушке, у тесно стоящих, как воины, кустов чернотала, напитал подснежники, очень понравившиеся ему. Он позвал их с собой в дорогу, но они, отрицательно качнув своими белоснежными пахучими головками, пропели потешку:

Бежит ручеёк И, словно конёк, Чрез камушки - скок! Нам слышно: цок-цок! Чрез камушки - скок! Копытом: цок-цок! Скок-скок! Цок-цок! Скок-скок! Цок-цок!

«Я – родник!»- возразил бывший родник. «Нет, нет,- посерьёзнели подснежники,- ты уже подрос, ты – ручей!» - «Ух ты! - воскликнул ручеёк и задохнулся от аромата подснежников. - Может, мне остаться здесь?»- подумал он. Но подземное озеро, с которым по-прежнему был связан ручеёк через струю и через родник, простонало, напоминая о своём томлении, и попросило: «Ищи, ищи путь туда, к бесконечному свету и воле!» И ручеёк с места в карьер понёсся вперёд. Солнце грело и ласкало землю, таял снег и просился в дорогу вместе с ручейком. «Давайте, давайте, друзья,- кричал во все стороны ручеёк.- Идите ко мне, струйки и струечки, и побежим вместе, преодолевая все преграды, к этому бесконечному голубому простору!» И так бежал он, мутный, взъерошенный, шумный, день и ночь, неделю, месяц, всё больше полнясь новыми струями. Но однажды он влетел в какое-то тёмное ущелье, из которого не было выхода. Ручей оббежал его весь – выхода не было, точнее, он был, но целая круча с деревьями рухнула и перегородила ущелье. Ручей бесстрашно бросался на камни, на глинистую землю, пытаясь её размыть, но, увы, безуспешно. Он глянул вверх, где сияла бесконечная голубизна, и сердце ручья сжалось от тоски: неужели никогда не достичь ему этих света и воли?! «О голубизна, ты видишь – помоги! О голубизна, если можешь – помоги! О голубизна, ты можешь – помоги!»- взмолился ручей. И вдруг набежала иссиня-чёрная туча, и сверкнула молния, и грянул гром, и хлынул дождь. Миллиарды капелек, соединившись в струи, слились с ручьём, и он размыл глину, разметал камни и унёс на себе деревья, как сор. Чайка, пролетавшая над ручьём, громко объявила всем: «Речка!» - «Речка?»- удивился бывший ручей. «Да, да, ты – река!»- подтвердила чайка, неторопливо обгоняя пучившуюся жёлтыми водами реку, и прибавила:- Иди за мной!» И река, чувствуя за чайкой право вести её, реку, побежала, пошла, поплыла, то отставая, то догоняя чёрно-белую птицу. Река не сводила с неё влюблённых глаз. Она видела, что не всегда полёт чайки лёгок и свободен – иногда она преодолевает какие-то невидимые преграды, но всё-таки летит, летит. Чайка будто была уже в голубом просторе. «И зачем же ей ещё куда-то лететь?»- думала река и спрашивала об этом чайку, но та лишь качала крыльями: «Увидишь, узнаешь, плыви за мной». Когда реке приходилось петлять, то её охватывало уныние и лень, так что желание достичь голубизны ослабевало. Тогда подземное озеро, с которым река была всё так же связана через струю воды, через родник и через ручей, призывало: «Ищи, ищи путь туда, к бесконечному свету и воле!» И вот уже несколько лет плыла река за чайкой и стала широкой, полноводной, тысячи других ручьёв и речек влились в неё, миллионы живых существ поселились в ней и по её берегам, благодаря её за то, что она есть. Уже не только вёсельные лодки, но и ладьи под парусами и огромные многопалубные корабли стали ходить по ней. И реку часто называли: «Рабочая река!» Однажды глядя сверху на реку, ребёнок весело крикнул в каюту папе и маме: «Идите посмотрите, какая река голубая, как Небо!» - «Я?!- удивилась река.- Я – как Небо?! Не может быть!» Но ребёнок был прав: река, очищаясь по пути, всё ярче отражала в себе голубое Небо и белые облака, которые плыли куда-то вместе с ней. Вдруг вскрикнула чайка, подавая сигнал: «Смотри, река, смотри, мы – прилетели!» Река ахнула: перед ней было Небо! Только Небо, и Небо, и Небо вокруг. Ничего, кроме бездонного, светлого, вольного, чистого, любимого Неба. Река лилась, лилась в Небо, и счастью этому не было конца.

Лев
(сказка)

В жёлтой пустыне жил лев. Он жил так: лежал в тени под толстым деревом и шумно вздыхал. Однажды через жёлтую пустыню летела маленькая синяя птичка. Она села на толстое дерево, чтобы немножко отдохнуть и полететь дальше. Слышит - кто-то шумно вздыхает, видит - это грустный лев лежит. Она и спрашивает его вежливо: «Может, я могу вам чем-то помочь?» Лев вздохнул и ответил: «Ах, птичка, мне так одиноко в этой жёлтой пустыне!» - «Ну, так уйдите из неё! Я как раз лечу к синему озеру, могу показать вам дорогу». – «Нет, птичка, Господь Бог определил мне царствовать здесь». Лев вздохнул, а птичка задумалась: ей жалко было льва, но она не могла с ним остаться, потому что ей Господь Бог определил лететь к синему озеру. «Знаете что,- встрепенулась птичка,- позовите кого-нибудь - кто-нибудь к вам придёт, если, конечно, Господь Бог ему так определит». И тогда лев поднялся и как закричал: «А-а-а-у!» Так громко, так страшно, что даже ядовитые пауки убежали из пустыни. У птички закатились глаза, и она упала с дерева. Лев осторожно тронул её лапой. Она открыла глаза и прошептала: «Ну, кто же так зовёт?! Нужно нежно». Лев вздохнул и проговорил тихонечко: «Мяу!» И к нему пришла не кто-нибудь, а львица. Улыбнулась и сказала: «Мяу!» - «Ну вот, другое дело»,- удовлетворённо заметила птичка и, стряхнув песок с пёрышек, полетела к синему озеру. А лев остался царствовать в жёлтой пустыне и жить под толстым деревом с львицей. Знать, такова воля Божья.